У входа нет выхода - Страница 51

Сашка пригнулся, укрываясь за ступенькой, но не успел. От ладони ведьмы отделилась струя огня и стремительно покатилась по коридору. Он упал. Огонь опалил волосы, сухим жаром обдал кожу. Сашка лежал на спине и видел, как огонь облизывает информационный стенд, вычерняя и сворачивая объявления.

Ведьма подошла, толкнула его ногой и небрежно прицелилась указательным пальцем. Ноготь был длинным, желтоватым. Сашка еще не осмыслил, чем это ему грозит, когда два строительных гвоздя вонзились в паркет справа и слева от его шеи. Сашка попытался привстать, но еще два десятка гвоздей пробили ему свитер и брюки, буквально пришив его к полу.

Наступив Сашке на грудь, ведьма прошествовала дальше по коридору.

– Осторожно! – крикнул Сашка, но было поздно.

Самого боя Сашка не видел, как ни скашивал глаза. Понял только, что он был кратким. Что-то загрохотало, точно по железному листу ударили молотом. Сашка услышал жалобный крик Насты: «Не надо! Больно!» Рина тоже вскрикнула – и вдруг наступила мертвая тишина.

Мужской голос, совершенно неизвестный Сашке, произнес:

– Что-то тут не так!.. Два раза их видел, и оба раза они казались мне другими людьми… Допроси их, Линда!

– Допрашивать не надо! – ответила ведьма. – Я опустошу их мозг через глаза…

– Что ж, война есть война! Их никто не просил сюда соваться! – сказал Долбушин после паузы. – Только вначале обыщи!

Сашка рванулся. Свитер на шее растянулся. Он сумел приподнять голову. Увидел, как ведьма опустилась на колени перед лежащей на полу Риной и обшаривает одежду. Наста стояла на четвереньках. Ее рвало какими-то комьями.

– А… вот оно в чем дело! Есть! – Линда выдернула из воротника Рины булавку и отбросила ее. – Девка-шнырка!.. Странно, кажется, я когда-то ее видела!

Долбушин наклонился и посмотрел на Рину. В его лице ничего не изменилось, разве что он на мгновение закрыл глаза. Ровные, без складок веки натянулись. Потом он приподнял зонт и острой его частью без видимого усилия, но резко ударил себя зонтом по внешней части стопы – туда, где заканчивался щегольской ботинок.

Видимо, это было чудовищно больно, потому что лицо побледнело, а на висках выступили капли пота.

– Линда! Дай булавку! – хрипло и быстро попросил он.

Ведьма, слегка удивленная, наклонилась. В тот же миг Долбушин без размаха ударил ее ручкой зонта по плечам. Сашка готов был поклясться, что он даже не коснулся головы женщины, но она упала.

Наста подбежала к Сашке и освободила его, дергая одежду двумя руками. Гвозди так и остались в полу, четко обрисовывая Сашкин силуэт. Сашка подобрал бинокль. Одно стекло разбилось, но второе уцелело. В бинокль он взглянул на лежащую.

Тряпочный карлик вздрагивал, как медуза. От него исходило зловоние. На полу слабо шевелилась дряхлая старуха. Она открыла глаза, села. Пустыми глазами – ни памяти, ни ненависти, только мука и страх – посмотрела на Долбушина, на Рину.

– Кто я? Где я?.. Кто вы такие? – невнятно прошамкала она.

Отвернулась, потом опять легла, перевернулась на живот и, кусая руки, завыла. Смотреть было страшно. Наста, жалея, коснулась ее плеча. Старуха повернулась к ней, оскалилась:

– Уйди от меня! Прочь!

Долбушин развернул Рину за плечи.

– Проваливайте отсюда! – приказал он. – В конце коридора будет окно – разбейте и прыгайте!.. Я скажу, что эльба убили вы. И не надо благодарить – у меня с ней были свои счеты.

– А она? – Рина оглянулась на ведьму.

– Умрет в ближайшие часы. Ей больше ста пятидесяти лет, но возраст ее был заморожен. Теперь все произойдет очень быстро… Проваливайте, я сказал!

Долбушин повернулся и быстро пошел по коридору, оглянувшись только один раз, у лестницы.

Окно открылось легко, только форточка осыпалась стеклами. Датчики повисли на проводах. Зная, что где-то на милицейском пульте замигала лампа, они торопливо спрыгнули во двор и дворами выскользнули на Софийскую набережную, под шлагбаум с будкой. Мимо них, мигая, пронеслась патрульная машина.

Здесь Наста сердито сдернула с шеи бусы и затолкала в карман. Вновь появилась плотная девушка с дыркой от гильзы в ухе. Втроем они быстро шли по набережной. Наста сердито пинала ногой пластиковую бутылку.

– Мне еще нерпь мою надо забрать, – сказал Сашка.

Его никто не услышал.

– Почему этот человек ее убил? – спросила Рина.

«Этот человек» она произнесла с усилием. Никак не могла забыть страшных и несчастных глаз, прикованных к ее лицу.

– Он убил не ее, а эльба. Его зонт может убивать эльбов. А наше оружие нет. Только атакующие закладки, – отрешенно ответила Наста.

– Почему она постарела?

– Тебе же сказали: эльб поддерживал ее. Если гнилую рыбу подморозить, она будет выглядеть нормально. Но потом распадется за несколько часов.

– Зачем он нам помог?

– Ничего не знаю. Хочу доплестись до ШНыра, и чтобы никто ко мне не лез!

Рина подозрительно посмотрела на нее. Для человека, только что избежавшего верной смерти, Наста вела себя исключительно безрадостно.

– Однолюб с астрой? – спросила она.

– Жевало закрой! – Наста сделала ногой резкое движение. Бутылка, кувыркаясь, перелетела через парапет и плеснула в реке.

– Да не заморачивайся ты! Забудь! Он тебя и не узнает без бус! – влез Сашка.

Лучше б он промолчал, потому что в следующее мгновение Наста с такой силой врезала ему плечом в грудь, что он сел на асфальт. Сашка еще потирал грудь, а Наста уже неслась через дорогу, к площадке, куда зимой привозят таять снег. Мелькнула у вздыбленных труб, взлетела по ступенькам и исчезла на мосту.